Русская линия
Русская линия Андрей Рогозянский08.12.2005 

Быть ли нам революционерами, оппозицией, патриотами вне политики или поддерживать власть? Часть 1-я
К докладу депутата Госдумы от партии «Родина» А.Н.Савельева «О возможности и необходимости национальной революции в России»

Без сомнения, большой интерес и подъем вызвал приезд в Петербург депутата Госдумы А.Н.Савельева и сделанный им 27 октября доклад «О необходимости и возможности национальной революции в России». Серьезное значение это имеет для работы Санкт-Петербургского патриотического форума, а в отношении партии «Родина» и лично Андрея Николаевича свидетельствует о желании стоять ближе к людям — не с телевизионных высот вещать и накручивать в «электорате» обезличенный рейтинг, а встречаться лицом к лицу, выражать свои убеждения, отвечать на вопросы, спорить, быть может, делиться новостями и впечатлениями от происходящего в партии и во власти.

Добрый знак также и то, что выступление Андрея Савельева было обращено к аудитории и апеллировало ко взглядам и опыту присутствующих. «На мой взгляд, внимание патриотических собраний должно целиком уделяться тому, что можно решить между собой „здесь и сейчас“». Когда же берутся за обсуждение глобальных, заведомо не зависящих от нас проблем и вещей, все начинает напоминать иронический образ пикейных жилетов: «Да, Чемберлен голова! Я б Чемберлену палец в рот не положил!»

Польза здесь до известной степени внутренняя и исследовательская. Ибо каждый наконец получает чудесный шанс увидеть и услышать другого, сопоставить его аргументы и собственные и тем избежать индивидуальной замкнутости и субъективизма. Все мы проживаем довольно насыщенную жизнь ума при отсутствии выраженного действия, событий, в которых можно принять участие, совместных дел и просто общения. И тем актуальней настрой доклада Андрея Савельева «О необходимости и возможности национальной революции в России», подзаголовок к которому мог бы состоять в пропедевтическом: «Почему патриоты отрицательно смотрят на революцию и что с этим делать?»

Три предубеждения усматривает докладчик с связи с темой своего выступления: это опасение как таковых резких перемен (общий консерватизм, боязнь слома традиции), исторический негатив, связанный, в частности, с двумя переворотами 1917-го и последними примерами «цветных революций», а также специфические нигилизм и апатия по отношению к политике вообще. Несомненно, анализ проведен верно — и одно, и другое, и третье реально наличествует в нашем современнике, особенно в воцерковленном. Нельзя не согласиться: «Стремление переложить на Господа все наши проблемы неправильно. Он решает наши проблемы через нас самих». Несомненно также и то, что для нашего брата интеллектуала полезно, как минимум, доопределение некоторых сложившихся убеждений, в т. ч. относящихся к смыслу и месту революционных событий. Причем нужда есть не только в поиске дополнительных фактических подтверждений (избавлении от стереотипов и мифов), но и в прямой отнесенности предлагаемых идей и концепций с практической жизнью — жизнью, признаем, противоречиво и непоследовательно, вразнобой нами устраиваемой.

Согласие с этим — что не существует политики вне проблематики человека, а патриотического движения и возрождения России без настоящего патриота и выразителя живой веры, конструктивного склада характера, строгого ума, целостного мировоззрения и истекающих из него связных, последовательных поступков — таково первое условие объективности любого общественно-политического анализа и строительства. Увы, это то условие и тот очевидный рубеж, перейти за который сообществу православных христиан и людей, любящих национальное и желающих пользы своему Отечеству, оказывается порой не под силу.

По существу же, православный, покаянный настрой в политике прост. Это констатация того, что политические идеи и убеждения обретают силу, когда мы сами вполне соответствуем им. И из этого истекает несколько иной «проект», состоящий во взращивании патриотическим кругом, прежде всего, себя самого в качестве, если можно так выразиться, необходимой «социальной базы» для последующей цепи государственных преобразований на отличной от нынешней, нравственной и солидарной основе.

Первенствующей задачей для патриотических сил должна стать не разработка геополитических стратегий и концепций государственности, не подготовка революционных кампаний, но скорейшее отыскание типа современного патриота и утверждение его в своей среде. Так же, как прошедшие периоды отечественной истории опирались на устоявшийся, массовый человеческий тип — дворянина ли или офицера патриотических взглядов, крестьянина, своими корнями и образом жизни уходящего вглубь родной земли, или советского воина-фронтовика.

Ни для одного из времен вопрос о патриотическом действии не представлял такой мучительной проблемы, как теперь. Об этом не судили каждый по-своему, а проявляли себя в значительной степени, как другие, как все, с кем принадлежишь к одному кругу, общественной группе, сословию. Именно этим, а не наличием в голове каждого своего концептуального видения, создавалась в итоге внушительная сила народного патриотизма.

Болезненный недостаток нашего движения — отсутствие в его среде устойчивых, основывающихся не на личном только суждении, традиции и культуры патриотизма. Каким должен стать патриот-консерватор, чтобы вполне соответствовать чаемому православному, народному и державному возрождению? Сегодня на этот вопрос не только не дано ясного ответа, но таковой, к сожалению, даже не ставится. Зато процвело увлечение разного рода внешними перекомбинациями и проектами, в которых вовсе не интересуются качеством и содержанием внутреннего материала, из которого намереваются строить лучший и близкий к совершенному общественный строй.

Это тем более важно в дискуссии о возможности и необходимости революции в современной России. Позиция А. Савельева, безупречная в том, что касается апологии термина «революция» и высвобождения его от предрассудков и релятивистских отговорок различного рода, оказывается досадным образом смазана. Не хватает реализма, конкретности. Центральный, как представляется, вывод доклада (цитата): «Не всякая революция есть болезнь и не всякая контрреволюция есть добро, и наоборот» (выделено в оригинале — А. Р.), — остается, увы, сугубо схоластичным. Ведь решающее значение имеет не то, бывает ли революция добром, а что путное можно ожидать по итогам революции, к которой в настоящий момент призывает нас уважаемый докладчик?

И здесь уже впору всмотреться и вслушаться в характерное мировоззрение самого автора, чтобы ясней различить: а что побуждает его решительно выбирать революцию и рекомендовать ее в качестве средства решения назревших национальных проблем? Насколько корректным можно считать его собственный подход к решению проблемы будущего России?

По следам изучения, наряду с докладом, последних выступлений А. Савельева на ИА «Русская линия» удалось выделить два основные тезиса в пользу необходимости революции (суммирую своими словами):
1. Положение дел в стране ухудшается и при этой власти, мало что делающей для исправления ситуации, Россия не выживет;
2. Революция всколыхнет национальные силы, и надо верить в духовную силу русского народа.

Такие переживания во многом едины для человека сведущего в политике и несведущего, депутата Государственной Думы и простого избирателя. У старшего поколения к этому, пожалуй, еще добавляются параллели с советским временем, жизнью великой державы. Данная составляющая патриотизма опирается на безусловную, императивную ценность государственных достижений и выражается в резонном недоумении: «Ведь могли же тогда… Почему разучились теперь?» Однако, все три упомянутых части, три источника революционности, на эмоциональном, житейском уровне абсолютно доступные и близкие большинству, не исключают и некоторых вопросов, требуя дополнительного осмысления и уточнения

Революционность и особенности авторской историософии
Стоит ли искать бури и есть ли в буре покой?

С самого начала неясно, почему нынешнее состояние государственности видится А. Савельеву как нечто исключительное, вызывающее в свой адрес особое неприятие? Есть некая сомнительная априорность в том, чтобы считать государство корнем зла. Плохо теперь везде и у всех: в политике, экономике, семье, школе, национальных диаспорах, церковном управлении, нравственном сознании конкретного гражданина… И России долго не выжить вообще со всем этим, а не только с одной «этой властью».

Если суммировать сказанное автором выступления, картина в целом напомнит наивный социализм XIX — начала ХХ в. и даже руссоизм: человек добр и хорош сам по себе, но его испортили плохие общественные условия… Большинство перечисленных проблем, как, например, беспокоящее А. Савельева ухудшение демографии, низкий уровень рождаемости или проблема общественной морали, вообще не имеют внешне-организованного, а тем более революционного решения и плохо поддаются регулированию сверху.

Кому-то по старой привычке еще хочется апеллировать ко всемогущему государственному строю и при всяком безобразии недоумевать: «Куда смотрит правительство?» В чьих-то глазах историческое развитие все еще остается похожим на неуклонное, линейное возрастание, так что обрушение СССР, приход большевиков к власти в 1917-м — каждое из событий по-своему — выглядит отдельным досадным отклонением, поправив которое можно заставить жизнь течь прежним порядком, принимаемым за естественный и само собой разумеющийся. Однако, проблема гораздо объемней и сложней. В той самой ретроспективе, к которой мы обычно обращены в связи с вопросом о национальном политико-экономическом выборе — к десятилетиям, прошедшим с начала ХХ в., к последним восьмидесяти, пятидесяти и даже пятнадцати послеперестроечным годам — страна и весь мир целиком подошли к череде нестабильностей, обострению противоречий, для которых не видно и в принципе не может быть предусмотрено мягкого терапевтического решения.

Чем дальше, тем современности трудней достигать чего-либо или хотя бы стабильно воспроизводить достигнутый цивилизационный уровень во множестве повседневных, практических образцов. Что бы не сулили нам постмодернистские, западного типа концепции «постиндустриального мира», «открытого общества», «информационной экономики» и т. п., мы живем во время, в которое, как в сезон штормов, никто из разумных не раскрывает романтического паруса и не отдается ветрам. Нестабильности и угрозы на разных направлениях и уровнях: национальном, мировом, общественном, частном — перекрестным действием и наложением многократно усиливают друг друга. Вряд не возможно всерьез оспаривать это — явный тупик по всем направлениям: научного знания, философии, религиозности, образования и культуры, экологии, демографии, физиологии человека. Более конкретно, кризис Запада, кризис глобализационных тенденций, кризис лидерства, на которое безуспешно претендуют Соединенные Штаты, кризис производства и мировой финансовой системы. Упадок семьи, кризис взаимоотношений полов и половой идентичности, кризис преемственности поколений, упадок воспитания и общественной солидарности.

По данному поводу ни к чему резонерствовать. Все упомянутые проблемы на слуху и многократно, подробнейшим образом разбирались. Мы же обращаем внимание лишь на одно: поверхностную антитезу «революции» и «эволюции», на основании которой А. Савельев выносит свои ключевые суждения. В лучшем случае ее, эту антитезу, можно расценить как неудачную, впопыхах оброненную метафору. Ибо авторская историософия, в рамках которой человечество постоянно прогрессирует и только время от времени вынуждено устраивать себе революции с целью разрешить накопившиеся проблемы и подстегнуть «затянувшуюся эволюцию», — не выдерживает никакой критики. Даже для марксизма она выглядит утрированной и волюнтаристской. Тем более, имея перед собой накопившуюся критическую массу угроз и противоречий XXI века, не приходится опасаться того, чтобы уснуть в «ржавом застое». Пожалуй, в последнем, в пресловутом и поносящемся всеми «застое», для человечества и России сохранялась бы еще некая слабая надежда одуматься и добровольно, без потерь перейти на рельсы более разумной стратегии. Однако, прожить потихоньку, «каждому при своем» — на перспективу даже такой минимализм едва ли себя оправдывает. Вне зависимости от того, готова ли сегодня партия «Родина» выступить в роли активной революционной силы или Россию на баррикады призовет кто-то другой, что-что, а «эволюция» и постоянная дрема стране не грозят.

Пять, десять, пятнадцать лет впереди по необходимости и самым радикальным образом изменят лицо страны и жизнь каждого. Самим же нарочно искать бури и предпринимать новый передел и реформу России в преддверии общего и масштабного перехода напоминает попытки затеять перепланировку и капитальный ремонт внутри здания, к которому с разных сторон подступает пожар.

Подчеркнем еще раз: в центре всего, несомненно, стоит декаданс человека и представлений о человечности, которые лишь во вторую и в третью очередь отзываются затем кризисом государственной политики. Крайне неповоротливая и неэффективная государственная махина, сплошь пронизанная мотивами произвола и личной выгоды, в здравом восприятии не может вызывать ничего, кроме разочарования и желания перемен. Но объективно современный человек хуже этого — напротив, действующая у нас государственность в соотнесении со средним обывателем и средним представителем власти еще весьма и весьма недурна, ибо перешла к нам в значительной мере от прежней эпохи и по инерции еще оставляет за собой отдельные элементы ответственности, коллективного согласования, профессионализма и последовательности.

Отсюда, как аксиома: любое политическое преобразование в настоящих условиях с неизбежностью будет представлять собой регрессивное движение вспять, подтягивание общественных механизмов под общий неудовлетворительный человеческий знаменатель. Если хотите знать, как выглядит политика, вполне сообразная восторжествовавшему психическому типу, — извольте: такова квазигосударственность «оранжевых» или чудовищный нарыв на месте Чечни в годы провозглашения ею своей независимости. Это как бы единые и непрекращающиеся расстрел Белого дома в 1993-м, «шоковые терапии» Чубайса, мытарства миллионов никому не нужных русских беженцев из бывших союзных республик и ОМОН в Благовещенске.

Таковы лишь ближайшие и наиболее запоминающиеся примеры, вообще же наша повседневная жизнь включает в себя в зародыше миллионы и миллиарды проявлений и узелков грядущей деструкции. Каждому хорошо известно это из собственного опыта: соприкосновения с колючей и стопорящей любое развитие реальностью нового мира.

Лично меня в эпоху, когда ценность человеческой жизни оказывается мизерна, так что больному могут отказать в экстренной помощи из-за отсутствия полиса, когда душевная открытость и щедрость оказываются раритетами, а на патриотизме и государственном инстинкте, как на Украине, нашего брата «разводят» почем зря, предлагая актерство под видом политики, — в эту эпоху меня каждый раз несказанно изумляет, когда государственные мужи поступают по правде, ответственные лица наверху назначаются по их профессионализму, а не кумовству; когда пережившие стихийное бедствие получают от власти жилье, когда в школах остаются неравнодушные педагоги, товар производится качественно и соответствует обещаниям рекламы, а автомобиль редко, но останавливается пропустить пешехода. Вывод: нам есть куда падать, и с этим не следует торопиться…

Революционность как симптом внутреннего бессилия

Ничего не проясняет и провозглашение грядущей революции «национальной» с особым ударением на несходстве ее с «цветными переворотами». Твердо очерченного окончания и особых идей, кроме отстранения от власти антинародной бюрократии, не видно. Остается открытой главная проблема: каким образом национальному существовать и отстаивать себя в современности? А значит революция, по ходу сделавшаяся обыкновенной реформой (давайте называть вещи своими именами: то, о чем говорит А. Савельев — не революция, а реформа, ибо на «перелом эпох» все обрисованное явно не тянет), в итоге не даст даже и этого, а обыкновенную смену режима, в котором плохое руководство будет замещаться на неведомо откуда взятое хорошее.

Сильная, созвучная многим программная мысль стоит дорого. Если ее угадать верно и на уровне легальной политики высвободить созревшую к тем или иным переменам энергию общества, сама необходимость в революции отпадает. Без революции к власти пришел Гитлер, стартовали китайские преобразования. В общепринятом значении этого революцией не была «перестройка», хотя привела она ни много, ни мало к крушению СССР и мировой социалистической системы. Да и японская «революция Мэйдзи» озаглавлена так уже наблюдавшими ее европейцами; для самих коренных жителей Страны восходящего солнца «Мэйдзи», в буквальном переводе звучащее как «просвещенное правление», означало нечто сугубо свое — по крайней мере, А. Савельеву как специалисту с ученой степенью в области политологии должны быть ясны трудности перевода опыта старой Японии на язык современных российских реалий.

В практике последних лет обращает на себя внимание идея «природной ренты», выдвинутая «Родиной» в канун думских выборов декабря 2003-го. Если бы действующая власть не поспешила принять ее на вооружение и, благодаря преимуществу в освещении СМИ, записать в свой актив, олигархический капитализм в нашей стране вполне мог бы прийти к кризису и смениться на капитализм государственный, с частичным или даже полным устранением прежней элиты и смещением идеологии к большему консерватизму.

Для современной Украины пример сильной программной идеи представляет требование федерализации. «Бело-голубые» отражают в ней то, что действительным образом может изменить страну и избежать искусственного затушевывания различий между регионами, в результате чего бесполезно теряется значительная доля энергии и сникает инициатива. В существующем положении, при фактическом протекторате США и ЕС над страной, федерализации не будет дан ход, хотя таковая и обеспечит оппозиции ряд важных электоральных возможностей в противостоянии с «оранжевыми». В будущем же, по мере того, как внимание Запада поглотят обостряющиеся внутренние проблемы, на волне перехода к федерализму Украина переживет крайне актуальные для себя трансформации. В результате этого, как можно надеяться, ее государственность впервые примет самостоятельную и органическую, а не определяемую прежними историческими переделами и давлением внешних факторов форму.

Но это то, что касается Украины, близкой для нас и все-таки независимой. В российской же политике на сегодняшний день нет ничего, что напоминало бы программу качественного перехода. Ожидания граждан накрепко включены в презентацию действующей власти с ее синкретической концепцией то ли государственного, то ли частно-либерального капитализма, сулящего каждому процветание по западным стандартам. Пока можно, «сидеть на трубе» — подобной политике противостоит, и то только отчасти ностальгическое: «отнять и поделить заново». Уверенности, что можем построить конкурентоспособную по мировым меркам экономику, нет. Путь Северной Кореи и Кубы тоже не слишком привлекает — в конце концов, свой суверенитет они обеспечивают не сами, а благодаря тающим остаткам прежней, еще Ялтинского образца, архитектуры международных отношений. В такой ситуации патриотические силы обречены действовать на несуществующем идейном поле с неизбежно вытекающими отсюда маргинализмом и заорганизованностью. Тезис же насчет «необходимости революции» становится своего рода утешительной вещью, способом психической разрядки и компенсации.

«Выгоним этих, а там видно будет…», — так вкратце может быть охарактеризована витающая в умах довольно спонтанная идея преобразований. Все остальное: проходящие рефреном эпитеты «народная», «национальная», «патриотическая», «духовная», «антизападная», «антилиберальная», указания на «возрождение великой России», «имперской России», «мировой сверхдержавы» и пр. — все это, к сожалению, не наполнено никаким практическим содержанием и реалистическим планом действий, а служит лишь самоуспокоению авторов, способом отогнать от себя одолевающий рой вопросов, на которые не знаешь ответов.

С больной головы на здоровую: у политиков дефицит подходов, и из-за этого народ должен идти на улицы… Уважаемый докладчик, голодавший с товарищами в думских стенах в безуспешном ожидании внимания руководства парламента, Кремля, СМИ, правозащитников и пр., кажется, знает не понаслышке, о чем здесь идет речь. Но одно не отменяет другого, и Андрею Николаевичу необходимо иметь в виду: магия слова «революция», о которой упоминается в его выступлении, — неоднозначная и сложная вещь. Под нее подпадают те, которые испуганно машут руками: «Революция… ну, что вы, ведь это же большевики, Ленин, броневик, красный террор и так далее!» Но от нее несвободен также и тот, кто считает, что один уже «ржавый застой» — достаточное оправдание для слома общественного порядка, а все революции в наступившие времена бывают лишь «бархатные».

Впрочем, могу выдвинуть еще аксиому: любая революция проигрывает. Почему? Да потому, что завышен градус и концентрация волюнтаризма переходит за допустимые пределы. А значит, неизбежен откат или, промежуточно, еще большее обострение общественного процесса (пресловутое «пожирание детей»). Примеров этому тьма. Взять хотя бы милый сердцу докладчика консервативный переворот в Германии, упразднивший Веймарскую республику — никакие оправдательные теории реставрации не помогли, спустя несколько лет к власти пришли нацисты. То же самое с Февральским переворотом у нас. Да и Октябрь 1917-го лишь по недоразумению считают успехом большевиков. Прошедшие в непрерывном мучении советские семьдесят лет — по историческим меркам срок недлинный. Тем более, что замахивались Ленин, Бухарин и Троцкий ни больше, ни меньше, как на всемирное и бесконечное светлое завтра…
Продолжение следует

http://rusk.ru/st.php?idar=103929

  Ваше мнение  
 
Автор: *
Email: *
Сообщение: *
  * — Поля обязательны для заполнения.  Разрешенные теги: [b], [i], [u], [q], [url], [email]. (Пример)
  Сообщения публикуются только после проверки и могут быть изменены или удалены.
( Недопустима хула на Церковь, брань и грубость, а также реплики, не имеющие отношения к обсуждаемой теме )
Обсуждение публикации  


Каталог Православное Христианство.Ру Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика