«Мастер и Маргарита» как индикатор духовного состояния общества

Погружение в хаос продолжится

Еще до выхода на экран нового сериала и уже в первые дни показа по РТР вокруг него развернулась бурная дискуссия, которая опровергает ценностные установки режиссера В.Бортко. Владимир Владимирович неоднократно заявлял, что фильм его нерелигиозный и совсем не мистический. А между тем телезрители (не только те, кто высказываются в интернете и различных СМИ, но и те, с которыми приходилось общаться лично) спорят именно о религиозном смысле и фильма, и самого романа М.Булгакова.

Спорящие разделились на два лагеря: одни склонны видеть в «Мастере и Маргарите» чуть ли не иллюстрацию к аскетическому учению о страстях. И тогда все «фокусы» в романе и в фильме рассматриваются как проявление духовного закона: через ту страсть, которая владеет человеком, к нему легче всего пробраться злу, посмеяться или окончательно погубить. При такой интерпретации «Мастер и Маргатрита» становятся советским вариантом «Мертвых душ»: перед нами проходит галерея одержимых любостяжанием, ложью, гордыней, блудом, пусто и сквернословием, жестокостью и пр.

То есть при соприкосновении с «таинственным иностранцем» и его свитой «все тайное становится явным». При этом по сравнению с гоголевскими героями демонстрация страстей возведена в куб и является уже не только характеристикой отдельных личностей, но всего общества в целом и безбожного государства. Из такого взгляда следует вывод о духовной пользе булгаковского, а вслед за ним и бортковского творения, в смысле «срывания всех и всяческих масок». Это точка зрения христианских апологетов романа и фильма «Мастер и Маргарита».

Но, следует признать, что среди православных они все-таки оказываются в явном меньшинстве. Прежде всего потому, что апологетическая интерпретация никак не подходит к сквозному (и для романа, а для фильма еще и выделенному заставкой в начале каждой серии) сюжету о Иешуа.

Что апологеты ответят на вопрос, который я услышала из уст ребенка, смотревшего вместе со мной фильм: «Зачем он все это придумал? Ведь в Евангелии все не так написано?» Отзывы о фильме, которые мне попались в интернете, и принадлежат на сей раз не христианским апологетам, а апологетам фильма из лагеря ярых антицерковников, содержат наиболее откровенные ответы на этот вопрос, в конце концов они сводятся к одному категорическому утверждению: «Пусть каждый решает для себя, какую сторону принять и чему и как верить». Вот такое торжество плюрализма. И в этом смысле фильм еще раз подтвердил критическое духовное состояние нашего общества. И не только подтвердил, а усугубил и узаконил.

Но, смею утверждать, что за видимым плюрализмом мнений автор романа, его киноинтерпретатор и апологеты навязывают явную диктатуру выбора.

А теперь изложу позицию критиков «Мастера и Маргариты». Но, конечно, в первую очередь буду говорить от себя. Признаюсь, что к апологетам «Мастера и Маргариты» — и романа, и фильма — не принадлежу. Хотя в начале 1970-х, как и многие мои сверстники, в читальном зале филфака взахлеб поглощала главы романа, опубликованные в журнале «Москва». Но уже тогда почувствовала явный магизм этой книги, так ярко в ней описано зло, оно притягательно, остроумно, и просто умно, и, главное, — всесильно. Потом, когда лет через десять, стали появляться воспоминания и исследования о М. Булгакове (особенно замечательная книга М. Чудаковой), начали публиковаться архивные материалы, одна за другой проходили научные конференции, юношеское впечатление подтвердили фактические данные: Булгаков «ведал, что творил» — он писал «Евангелие от сатаны». И испытал, как приходится расплачиваться своей судьбой и жизнью за погружение в фаустовскую тему.

Булгаков не был атеистом, ему смешна была советская атеистическая пропаганда. Он знал о реальном существовании сил зла. Воланд и его свита изображены в романе «как живые», читая роман, невольно видишь их перед глазами, с увлечением следишь за всеми перипетиями их похождений. И все это властно врезается в память и будит воображение.

А в фильме «магический реализм» Булгакова усилен кинематографическими средствами: мир людей (хотя Бортко утверждает, что так подчеркивал рутину и скуку советизма) показан в черно-белых тонах, мир Воланда — цветной, яркий, светящийся. Это свет Люцифера. По замыслу авторов он якобы выводит из мрака и несвободы. Характерен один из ключевых эпизодов фильма: когда Маргарита намазывает на себя «молодящий крем», ее тело из серого или черно-белого становится светящимся, живым, легким. Ее охватывает искрометная веселость, и она в упоении повторяет одно слово: «Свобода. Свободна!» Решающее слова Мастера в посмертии: «Свободен!» А кто дал эту «свободу»?

Недаром, когда актрису, которая играет Маргариту, спросили, что в фильме для нее было самым значимым и интересным, она ответила: «Сцена шабаша». Откровенное признание. Зло в фильме привлекательно, интересно, торжествующе, его эстетическая подача затмевает все нравственные оценки. Оно романтизировано при помощи постоянно звучащей за кадром то патетической, то щемяще-лирической музыки. При этом зло никто не называет злом, такие критерии вообще отсутствуют в фильме.

Потому от простых верующих людей я слышала один короткий отзыв об этом зрелище: «Неприятно все это смотреть. Даже думать не хочется почему, неприятно и все».

Автор романа, а вслед за ним и его экранизатор поэтизируют ч?, в отличие от уже поминаемого Н.В.Гоголя (которого Булгаков считал своим учителем), тот смеялся над ч… А потом даже в этом каялся, не надо было вообще ч… и действие его в этом мире изображать в «Вечерах на хуторе близ Диканьки». Но в «Мастере и Маргарите» не только эффектно преподноситься зло, одновременно принижается и уничижается Тот, в Кого мы веруем, как в Спасителя мира.

Не знаю, каким «бесстрастием» и плюралистичностью сознания должен обладать человек, чтобы спокойно смотреть над тем глумлением, которое мы видим на экране.

Жалкий, гугнивый «бродячий философ», не обладающий никакой властью (разве только мысли Пилата читать может) — такой художественно законченной карикатуры на Христа до Булгакова никто не создавал.

В качестве ремарки скажу, что оригинальное утверждение о. Андрея Кураева, что Булгаков тут вроде и не причем, не он так изобразил Иешуа, а герой романа — мастер, вдохновленный Воландом, выдерживает критику с точки зрения психологии творчества (есть такой раздел науки)…

В фильме Бортко к уже совершенному кощунству добавил еще и свое, кинематографическое. Так и слышишь режиссерский голос, советующий актеру, как он должен постараться, чтобы выглядеть как можно более жалким, как нужно всеми средствами подчеркнуть бессмысленность, никчемность всей жизни героя и поносной его смерти; как нужно дать зрителю и по смерти увидеть пустоту дела Иешуа: Матфей сбрасывает тело с креста (каково на все это смотреть верующему человеку, на это изобретенное режиссером поругание, которого не было: Господа благоговейно, осторожно снимали с креста) и дальше тащит мертвое тело, как ватную куклу, у которой мотаются руки, что подчеркивает торжество смерти.

Скажу честно, не хочется разбирать подробности сериала, отмечу только, что таких «удачно найденных деталей», которые с удовлетворением отметили бы кинокритики, в фильме немало.

Так же, признаюсь, и роман Булгакова мне не хочется перечитывать еще раз, даже для того, чтобы увидеть в нем что-то новое. В этом смысле я остаюсь верной ученицей тончайшего текстолога и комментатора профессора Дмитрия Евгеньевича Максимова, который говорил, что в каждом настоящем произведении искусства присутствует катарсис. То есть, подчас и помимо воли автора, даже если он описывает тьму, свет все равно светит, душа читателя все равно очищается. В романе Булгакова этого света не распознать. Какие-либо катарсисические переживания при чтении романа, как и при просмотре фильма, испытать трудно. Можно увлечься, даже восторг испытать, но «веяние хлада тонка» это чтение не даст.

Читателя, зрителя повергают в смысловой хаос (в фильме этот хаос еще более сгущен, чем в романе, благодаря «спецэффектам» и аллюзиям к современным триллерам, особенно в последней серии): добро и зло в «Мастере и Маргарите» намеренно перемешаны, правда и ложь меняются местами, красота и безобразие (чего стоит Маргарита, ставшая ведьмой, для кого-то ведь именно тогда она превращается в красавицу) относительны. И над всем звучит риторический вопрос Пилата: «Что есть истина?» И (умно, подспудно, может быть и для самого режиссера неосознанный) ответ: «Нет никакой истины и правды нет, ничего абсолютного нет. Мир — игра теней. Хотя все это можно рассматривать, как эстетическое зрелище». В последнем утверждении, на мой взгляд, состоит самая большая духовная опасность и романа Булгакова, и его экранизации — эти произведения талантливо сделаны, а роман даже можно назвать художественно совершенным.

Потому не радует, а настораживает тот факт, что после просмотра сериала из книжных магазинов «смели» первоисточник и засели за его чтение. Тридцать лет назад (как утверждают апологеты) это чтение многих заставило прочитать настоящее Евангелие и придти в Церковь, но теперь вряд ли можно ожидать такого благотворного влияния на «плюралистически ориентированных людей».

Потому о чтении романа «Мастер и Маргарита» после просмотра сериала скорее можно сказать: «Погружение в хаос продолжится».