В первый день Рождественского поста — 28 ноября в селе Петрово близ Ярославля неизвестные подожгли дом местного священника руководителя миссионерского отдела Ярославской епархии, проректора Ярославской духовной семинарии иеромонаха Серапиона (Митько). Дом сгорел дотла, самому священнику чудом удалось спастись. В воскресенье вечером, 30 ноября, на юге Москвы в районе Бирюлево в храме Николая Чудотворца во время богослужения неизвестными был произведен взрыв.
Об этих двух событиях, внешне вроде бы никак между собой не связанных, сейчас много пишут СМИ. 
Впрочем, иеромонах Серапион (Митько) как раз считает, что поджог его дома и взрыв в московском храме, напротив, «являются звеньями одной цепи, хотя они вряд ли связаны организационно. Но вместе они выражают то состояние дел в обществе, которое сейчас имеет место». Об этом руководитель миссионерского отдела Ярославской епархии заявил в интервью «Русской линии».
«Это состояние дел, — говорит отец Серапион, — характеризуется тем, что антицерковная, антиправославная деятельность не только не преследуется, но и фактически поощряется отсутствием законодательной базы, позволяющей эту деятельность предотвращать. В Интернете действует большое количество ресурсов, которые направлены против Православной Церкви, против православного духовенства, которые занимаются его дискредитацией, которые призывают к существенному ограничению прав Православной Церкви, тем самым провоцируя людей незрелых на такого рода поступки. Вспоминается история из романа Федора Михайловича Достоевского „Братья Карамазовы“, когда Иван Карамазов учит, что если Бога нет, то значит все позволено, а Смердяков идет совершать преступление. Современные антицерковные СМИ выступают в роли некоего коллективного Ивана Карамазова, а исполнители подобных мероприятий, услышавшие их призыв, подобны Смердякову. Совершенно очевидно, что именно тот же самый конец, описанный в романе, ожидает этих людей».
По мнению руководителя миссионерского отдела Ярославской епархии, «господствующее в российском обществе правосознание фактически провоцирует подобные ситуации в отношении Православной Церкви». «Действующие законы не делают различия между взрывом петарды в подъезде и взрывом в храме в Бирюлево, и то, и другое трактуется как „хулиганство“. Закон, исходящий из определенного понимания мира, по сути дела игнорирует сакральное. Применение закона изгоняет сакральное из этой жизни. Необходимо отказаться от такого прямолинейного понимания равенства всех граждан перед законом и всех религий перед законом. В наших законах есть достаточно моментов, которые являются отступлением от дурно понятого равенства, например, в нашей стране мужчины должны служить в армии, а женщины не должны. К женщинам применяются часто иные меры уголовного наказания, но никто ведь не говорит, что это нарушает равенство мужчины и женщины. Поэтому если в российское уголовное законодательство будет введена статья о преступлениях против духовенства традиционных религий, против святынь традиционных религий, а также статья о религиозной диффамации, то наше законодательство от этого только выиграет. Я убежден, что мы должны идти по пути развития законодательства», — считает священник.
Иеромонах Серапион обратил также внимание на серьезные изъяны в современном правосознания и практике правоприменения. «Посмотрите, что происходит. Если нападают на русского человека или на православного священника, то это просто „бытовое нападение“. Напротив, если нападают на представителя иной религии или даже какой-нибудь секты, на торговца наркотиками из Средней Азии или с Кавказа, то это „преступление на национальной почве“. Получается, что правоприменители исходят из какого-то внутреннего предрассудка, согласно которому национальностью обладают все, кроме русских. Получается, что русский — это не национальность, а религией является всё, кроме Православия. Необходимо переломить эту ситуацию. Отчасти это зависит от самой Церкви, ведь если бы представители нашей Церкви чаще обращали внимание СМИ на ограбление храмов, на хулиганские действия в отношении святынь и священнослужителей, то возможно реакция была бы другой. Нужна также и просветительская работа. Назрела пора всерьез поставить вопрос о необходимости создания собственных средств защиты, своего рода антидиффамационных православных организаций. Недавно было высказано предложение о создании православных народных дружин. Конечно, далеко не все верят в то, что это возможно. Тем не менее, мы, православные христиане, должны думать о том, как защитить свои святыни и как это сделать в соответствии с нашим законом», — говорит иеромонах Серапион (Митько).
В деле о ярославском поджоге следствие до сих пор не определилось с версией злодеяния. Начальник Ярославского РОВД Юрий Светлосонов, как сообщает «Комсомольская правда», говоря о поджоге дома иеромонаха Серапиона (Митько), заявил: «Сейчас мы рассматриваем все версии — от неисправной проводки до поджога. Многое будет зависеть от данных экспертиз. Но явных недоброжелателей у отца Серапиона в селе Петрово не было. Прихожане относились к нему очень тепло». Примечательно, что следствие даже не рассматривает версию о покушении на жизнь православного священнослужителя со стороны, к примеру, сатанистов или сектантов. Ведь по роду своей деятельности руководитель Миссионерского отдела Ярославской епархии иеромонах Серапион (Митько) нередко выступает с критикой представителей тоталитарных сект. В частности, в статье, опубликованной на «Русской линии», он призывал закрыть деструктивную, тоталитарную секту «Свидетели Иеговы». Антисектантская деятельность отца Серапиона известна далеко за пределами Ярославской епархии. Его статьи, проповеди и выступления, направленные на борьбу с сатанизмом и сектантством, неизменно отличает высокий научный уровень, аргументированность, убедительность и жесткость. Очевидно, что деятельность и выступления отца Серапиона не могут нравиться сектантам и сатанистам. Методы борьбы сектантов, особенно это касается таких тоталитарных сект, как «Свидетели Иеговы» и саентологи, с людьми, осмелившимися выступить против них, хорошо известны. Что касается сатанистов, то специалисты говорят, что убийство священника, тем более в жестокой форме, позволяет им автоматически подняться на несколько ступенек в своей дьявольской иерархии. И вот учитывая все это, остается только недоумевать, почему среди версий злодеяния следствием даже не рассматривается версия о покушении на жизнь священника. При этом следователи не отрицают того, что спасение отца Серапиона было маловероятно. Сам же священник считает свое спасение чудом Божьим.
Такую же странную «беспомощность» следствие проявляет и в расследовании взрыва в храме Николая Чудотворца в микрорайоне Бирюлево. Начальник пресс-службы УВД Южного округа Валерий Бузовкин заявил, что пока не ясно, в каком направлении будет двигаться расследование, пишет газета «Коммерсант». Он лишь попросил журналистов не делать «скоропалительных» выводов о том, что к взрыву в церкви могли быть причастны сатанисты. «У нас в округе их нет», — самоуверенно заявил Бузовкин. «Следствие проверяет все версии, но склоняется к тому, что взрыв совершили подростки, которые хотели таким способом самоутвердиться в своей среде», — утверждает милицейский журналист. Вот такие «глубокомысленные» выводы. Оказывается, ныне подростки «самоутверждаются» взрывами храмов. Стремление милицейского чиновника принизить значение события и трактовать взрыв в храме, как подростковое хулиганство, понятно, — не хочется портить отчетность. Да и о сатанизме, г-н Бузовкин, видимо, знает только по мистическим триллерам. Но приводит это, увы, к печальным последствиям.
Известный московский священник Константин Кобелев, который в момент взрыва находился в храме в своем блоге в Интернете, описал, как теракт превратился в «хулиганство»: «Анна (свечница Анна Васильевна Михалкина, 1946 г. р.) утверждает, что примерно за полчаса до взрыва никакого пакета не было. Она хотела попить святой воды и поэтому хорошо рассмотрела обстановку в районе бачка. Бачок был пуст, и лишь в тазике, над которым разливают воду в бутылки прихожанам, было немного воды. После этого началось чтение Акафиста, и свечи никто не ставил. В конце Акафиста, при чтении трижды тринадцатого кондака все опустились на колени. Встала на колени и Анна, заметив, что скоро нужно снять огарочки. Поэтому, как только поднялся с колен священник, поспешила встать и Анна (другие прихожане ещё встать не успели). И тут она почувствовала неприятный запах, оглядевшись, заметила откуда-то появившийся пакет, откуда вырывался огонь. Чёрный полиэтиленовый пакет с надписью 5 кг, в котором находилась трёхлитровая горящая банка, оказался рядом с тазиком со святой водой. Анна быстро стала ладошкой заливать огонь, успела трижды плеснуть. „Я его уже потушила, когда раздался взрыв, больше я ничего не видела, потому что лицо залила кровь“. Прихожане окружили Анну Васильевну, вывели её на улицу. (Тут же была вызвана „Скорая помощь“.) Подошёл ещё один священник и причастил её, как находящуюся в опасности, истекающую кровью. Прихожане оказали первую медицинскую помощь, промыли раны, забитые взрывчатым порошком и стёклами, сделали первую перевязку. Анна Васильевна передаёт из больницы благодарность всем прихожанам Свято-Никольского Бирюлёвского храма, проявивших такую заботу. По оценке специалистов, количество взрывчатки в переводе, как принято, на тротил, составило около 400 граммов, а мощность взрыва — также в тротиловом эквиваленте — составила всего около 50-ти граммов. Таким образом, быстротой реакции и правильными действиями Анны, теракт превратился в „хулиганство“, ведь если бы сработал весь заряд, жертв и разрушений было бы гораздо больше». Совершенно «случайно» теракт стал «хулиганством».
Известный пастырь, председатель Синодального отдела по взаимодействию с Вооруженными силами России протоиерей Димитрий Смирнов в интервью «Русской линии» напомнил, что в Российской Империи за нападение на Церковь, ее служителей или при покушении на ее имущество была особая статья. «Помимо обычной уголовщины, в таких случаях отдельно рассматривалось еще и посягательство на то, что для народа свято. Такие преступления характеризовались как кощунство и святотатство». «К сожалению, в нашем нынешнем уголовном кодексе это никак не учитывается. Но если государство пойдет на ужесточение наказаний в таких случаях, то подобного рода преступления станут происходить гораздо реже и многие злодеи будут этим остановлены», — считает пастырь.
Со своей стороны, юрисконсульт Московской Патриархии Ксения Чернега ранее в интервью «Русской линии», комментируя ход расследования уголовного дела в отношении милиционера, избившего православного священника, заявляла о необходимости внесения в Уголовный кодекс специальной главы, предусматривающей ответственность за преступления против веры, против религиозных объединений и их представителей. «Следует отметить, что такая глава была в дореволюционной России, есть она и в уголовном законодательстве многих зарубежных стран, но у нас, к сожалению, ее нет. В УК РФ есть несколько статей, предусматривающих, в частности, ответственность за экстремизм, ответственность самих представителей религиозных организаций за их экстремистскую деятельность. Есть одна статья, которая предусматривает уголовную ответственность за воспрепятствование богослужению. Но специальной главы, которая была бы посвящена различным преступлениям против религии, против религиозных организаций и их представителей, увы, нет. Я считаю крайне необходимым введение в Уголовный кодекс такой главы», — заявила юрисконсульт Московской Патриархии.
В действующем уголовном законодательстве есть статья об оскорблении религиозных чувств. Но религиозное чувство — это некая абстракция, которую очень трудно зафиксировать в качестве юридического факта. Напротив святыни традиционных религий и их служители являются чем-то более ощутимым и реальным, нежели абстрактные религиозные чувства. Стоит также отметить, что статья об оскорблении религиозных чувств в силу своей расплывчатости и неконкретности не позволяет по сути дела судам начинать реальные дела. По сути дела, эта статья существует для того, чтобы ее не применять. Очевидно, что назрела необходимость заменить эту статью реальными нормами по поводу действий против святынь и служителей традиционных религий. Необходимо также переосмыслить понятие «экстремизм». В последние годы много говорится о религиозном экстремизме, причем чаще всего имеется в виду исламский экстремизм, и об этническом экстремизме, причем чаще всего подразумевается почему-то русский национализм. Это весьма неполное представление. К сожалению, в нашем обществе не считаются экстремистскими, например, сатанинские взгляды. Давно пора квалифицировать сатанизм как форму экстремизма. Каждый человек имеет право на свои религиозные убеждения, и Церковь с пониманием относится к тем, кто не смог познать Бога, кто не верит в Бога. Церковь молится за обращение этих людей. Но нужно отличать просто атеистов от воинствующих атеистов, от тех, для кого атеизм является не просто некоей интеллектуальной позицией, а позицией, окрашенной ненавистью к религии вообще, либо к конкретной религии, прежде всего, к Православию. Воинствующий атеизм является формой экстремизма. Учитывая страшный опыт России, учитывая, что верующие люди и, прежде всего, православные, оказались жертвами репрессий, сопоставимых с геноцидом, на основании этого опыта нужно отнестись к воинствующему атеизму как к преступной идеологии.
